про нас контакти наші автори листування

Інтернет-часопис про культуру

06 березня, 2016
Головна Афіша Арт Книжки Кіно та театр Музика Цікаве


архив статей
можна подивитися тут



анонсы статей

РАПТОМ ВИРОСТАЄ ЦІЛА ЗАКІНЧЕНА ІСТОРІЯ,

якою я починаю "хворіти" доти, доки не поставлю останню крапку".
Інтерв'ю з письменницею Ірен Роздобудько.

Есть затейники мастерить кукол, есть любители рукописать книжки. Кого-то прельщает произвол формы, кого-то эксперименты с материалом или игры с текстом в непривычных для чтения условиях.
полный текст здесь

АНАРХІЯ ВЖЕ ДЕСЬ ПОРУЧ

Cміливість незамовчування, що інколи доходить до зухвалого атакування дійсності з усіма її численними "чорними дірками" неправди, асоціються для героя книги Сергія Жадана "Anarchy in the Ukr" із справжньою справою, яка виправдовує його чоловічу самототожність.
докладніше тут

НЕЗАБАРОМ НОВИЙ ДЕНЬ. "ДЕНЬ ЄВРОПИ"

У письменниці Ірен Роздобудько цього року виходять дві книжки у київському видавництві "Нора-друк". Перша вже надрукована, це дилогія "Він: Ранковий прибиральник. Вона: Шості двері". Cерію "День Європи" продовжить Наталка Сняданко публікацією нового роману.
полный текст здесь

LET MY PEOPLE GO

Вийшла нова книга есеїстики Оксани Забужко.

Оксана Забужко сприймає події минулого року в трагічному ключі й розвінчує міф про "безкровність" Помаранчевої революції.
докладніше тут

МІЖ НАМИ І НЕЮ

Слід сказати, що в Україні нечасто з'являлися подібні до антології одинадцятьох авторок "Ми і Вона" поетичні видання, які б сполучали довершеність текстів й мистецькі концептуальні фотопортрети.
полный текст здесь

СЕЗОННИЙ РОЗПРОДАЖ БЛОНДИНОК

Видавництво "Лілея НВ" пропонує читачам книжкову серію "Агресивна бібліофілія". Для першого долучення до книголюбної агресії я вибрав збірку оповідань Наталки Сняданко з провокативною назвою "Сезонний розпродаж блондинок".
докладніше тут

ПРОМОЦІЇ, ПРОГУЛЯНКИ, МЕДИТАЦІЇ
у місті Львові під час Форуму книговидавців 2005 року.

Незважаючи на всі незручності, у цьогорічного Форуму є беззаперечний здобуток. Національна книжкова виставка "Форум видавців" стала вагомим брендом.
полный текст здесь

"БЕЗ МУЖИКА", НО С КИЕВОМ

Книга объединяет три произведения, представляющих автора виртуозным летописцем как событий собственной душевной жизни, так и жизни персонажей, перетекающей с разной степени потрясениями из советского экзистенциального опыта в постсоветский.
докладніше тут

КЛЮЧКИ ВАСИЛЯ ШКЛЯРА

Ми маємо — надзвичайно "читабельний" (саме цього Шкляр і прагне), написаний хорошою мовою, з цікаво закрученою інтригою, детектив. Цього достатньо, щоб книжка запам'яталася та зайняла належне місце в домашній бібліотеці.
полный текст здесь

ПОСТКОЛОНІАЛЬНИЙ ГЕНДЕР

Маємо звичну для постколоніальної та посттоталітарної країни гендерну інверсію: чоловічі образи в романі Жадана просякнуті фемінними рисами. А в романі Карпи з’являється жінка, яка претендує на володіння маскулінними рисами.
докладніше тут

"РЕДКАЯ ПТИЦА…"

Антология "НеИзвестная Украина" — это своего рода Ковчег: укромное пространство, стремящееся разомкнуться в руках отзывчивого читателя. Опытный Ной — автор проекта, составитель и редактор Игорь Клех — задался целью вывести из не- и малоизвестности произведения самых разных авторов.
полный текст здесь

НЕМНОГО МЫЛЬНЫЙ РОМ@Н

Не писатель, и не переводчик, — с гуманитарными штудиями никак не связанный, — скорее просто прагматик, вычисливший кратчайший путь к цели, — Януш Вишневский, доктор информатики и химических наук, в 2001 году выпускает роман "Одиночество в Сети".
полный текст здесь

УБЕЙ МЕНЯ НЕЖНО, или
Пасть жертвой "Слепого убийцы" Маргарет Этвуд.

Вот читатель — добровольная жертва — принимается за чтение "Слепого убийцы" Маргарет Этвуд, он полон сил и желания овладеть книгой, его даже не остановит невнятное начало.
полный текст здесь



Повна карта розділів:
Арт: 1 2
Книжки: 1 2 3 4 5 6 7
Кіно та театр: 1 2 3 4 5
Музика: 1
Цікаве: 1
Дмитрий Быков и его роль в русской орфографии

Михаил РАБОВСКИЙ, Днепропетровск.
Декабрь 05, 2005 г., понедельник.

Александр Сергеевич Пушкин написал роман в стихах "Евгений Онегин", Николай Васильевич Гоголь поэму "Мертвые души". А Дмитрий Львович Быков написал оперу в трех действиях под названием "Орфография". Бессмысленно задавать вопрос: зачем он это сделал? Он просто сделал это. И теперь к традиционным вопросам, задаваемым школьникам: почему "Евгений Онегин" — роман, а "Мертвые души" — поэма, можно добавить еще один: почему "Орфография" — опера. Вероятно, желая облегчить будущим школьникам ответ на столь непростой вопрос, Быков вначале своего произведения сам же дал на него ответ сколь простой, столь и неясный: "Принадлежность "Орфографии" к жанру оперы предполагает ряд особенностей: вставные номера, дивертисменты, длинные арии, театральные совпадения, условности и пр.". Правда, тем самым Быков лишь усложнил жизнь будущим школьникам, провоцируя дотошных учителей словесности на следующий вопрос: а какие именно элементы данного произведения позволяют утверждать, что оно является оперой? Так и представляешь растерянного ученика, мучительно пытающегося найти ответ на столь непростой вопрос и бормочущего: "Ну, там у него это… жирным шрифтом напечатано". А ведь в неплохую компанию метит Дмитрий Львович: Пушкин, Гоголь и Быков. Классик, одним словом.

Только вряд ли его мечтам суждено сбыться. И не будут школьников мучить учителя подобными вопросами. Потому что Дмитрий Быков написал плохой роман. В наше постмодернистское время, когда критерии для различения плохого и хорошего размыты и неопределенны, не так то уж просто сказать о каком-либо произведении, что оно попросту плохое. Всегда можно сослаться на законы жанра, требования рынка, читательские запросы (будто читатель знает, чего он хочет) и прочие оправдательные факторы. Но Дмитрий Быков страшно облегчил задачу критика, избрав для своей "оперы" принципиально классическую форму. Поэтому и оценивать его надо именно по законам, которые применяются для традиционного реалистического романа. Более того, свое произведение он назвал "Орфография". А что такое орфография? Совокупность правил правописания, которые изучают в школе. Вот по правилам школьных разборов художественных произведений и стоит рассматривать "Орфографию". А за примерами подобных разборов обратимся к учебнику С.М. Флоринского "Русская литература" для 8 класса средней школы (М., Учпедгиз, 1954).


Дмитрий Львович Быков

Школьный разбор художественного произведения начинается с биографии его автора. Надо сказать, что в ней нет ничего выдающегося. Он родился в 1967 году. Далее все в его жизни складывалось как у обычного советского ребенка. Неизвестно, посещал ли Дмитрий Быков детский сад, но школу он окончил точно. А вслед за ней и факультет журналистики МГУ. Кроме этого, он сообщает о себе, что "…любит пельмени, макароны с сыром, окрошку, sea-food и грибы в любом виде, хорошую докторскую колбасу, сосиски в томатном соусе, чили, лобио". О литературных вкусах Дмитрия Быкова известно, что автор "Орфографии" "…активно не любит Борхеса, Кортасара, Сэлинджера, Гессе, Пинчона, Мураками, обоих Бартов, Роб-Грийе, Берроуза, Керуака и Лири. Любит американцев-южан от Фолкнера до Капоте. Не нравится весь Фаулз, кроме "Коллекционера", но нравятся Пелевин, Успенский и Лазарчук". Любят ли вышеперечисленные авторы Дмитрия Быкова установить не удалось. Поскольку большинство из них уже ушли из жизни, так и не прочитав его бессмертных творений, а ныне живущие своего отношения к Дмитрию Быкову никак не выражают. Лучшими книгами, когда-либо написанными, Быков считает "Уленшпигеля" де Костера, "Исповедь" блаженного Августина, "Потерянный дом" Александра Житинского, "Анну Каренину" Льва Толстого и "Повесть о Сонечке" Марины Цветаевой.

Проницательный читатель не может не заметить некоторого сходства между гастрономическими и литературными симпатиями Дмитрия Быкова. Можно сказать, что он любит высококалорийную, богатую холестерином пищу и столь же фундаментальную и сытную литературу. "Повесть о Сонечке" Марины Цветаевой в списке его любимых произведений, вероятно, соответствует sea-food в его меню. Что вообще можно сказать о человеке, который любит пельмени и "Анну Каренину"? Такой человек солиден и серьезен во всех отношениях. Это не вертлявый постмодернист, предпочитающий японскую кухню, рассуждающий о дискурсе и симулякре, завсегдатай модных тусовок, перепробовавший из любопытства все существующие в мире пороки и извращения. Это — реалист, каким и полагается быть потенциальному классику русской литературы. Ведь не может же будущий классик, о котором будут в учебнике писать и детишкам в пример ставить, оказаться, например, гомосексуалистом или наркоманом. Это только французам дозволяется. На то они и французы.

А русский классик должен быть чист как стеклышко. Если ему что-то и позволено, то совсем немного. Например, некоторая симпатия к национальному продукту или к женщинам. Не к одной, а к нескольким. Но и муза, так сказать, главная женщина у него должна быть. Еще русскому классику приличествует рано умереть или быть посаженным в тюрьму. Не за банальную кражу, разумеется, или пьяную драку с поножовщиной, а за любовь к народу. Последнее самое главное. Классик русской литературы должен любить народ. Но вот любит ли Дмитрий Быков народ? Чтобы ответить на этот вопрос, необходимо обратиться непосредственно к роману, пардон, опере "Орфография".

Идейный замысел и композиция оперы. В начале 1918 года по замыслу автора большевики решили отменить орфографию. Зачем? Ну, просто так. Чтобы доказать, что они настоящие революционеры. Сказано — сделано. Орфография отменена. Но возникает вопрос, что делать со всякими профессорами-лингвистами и прочими учеными? Если орфографии больше нет, то и они не нужны, получается? Но Советская власть — гуманная власть. Она не могла дать умереть с голода ученым, а посему решила создать для них коммуну на Елагином острове, что в Санкт-Петербурге. Чтобы они чем-нибудь для народа полезным занимались. Ну, и вообще на всякий случай. А вдруг пригодятся?

Вскорости в коммуне произошел раскол на почве отношения к революции и большевикам. И та часть коммунаров, которая относились к революции более лояльно, ушла и создала еще одну коммуну на Крестовском острове. К "крестовцам" примкнул и поэт Корабельников (Маяковский). Со стороны большевиков обе коммуны опекал либеральный народный комиссар Чарнолуский (Луначарский). Истории взаимоотношений внутри обеих коммун и между коммунами, а также между коммунарами и Чарнолуским (власть и интеллигенция), в сущности, и посвящена вся опера.

Но вся эта малоубедительная бодяга (А разве либретто в опере имеет какое-либо значение?) нужна Быкову только для того, чтобы вывести на сцену главного героя, не знаю уж тенора или баса, журналиста по прозвищу Ять, который тоже упразднен большевиками. Ять, разумеется, альтер эго автора. Этакий Дмитрий Львович Быков образца 1917 года. Бойкий журналист, пишущий статейки в тогдашнем "Огоньке" и "Собеседнике". И все бы ничего, если бы не претензии автора и его оперного воплощения на какую-то сверхроль в описываемых событиях. Любой читатель хотя бы мало-мальски знакомый с отечественной историей хорошо знает, что не так все было. Страшнее было и трагичнее, но в то же время и гротескнее. А у Быкова все действительно превращается в оперу (хочется, вспомнив Булгакова, сказать в оперетку), в которой на сцене лежит снег из ваты, а герои палят друг в друга из деревянных пистолетов. И зрители в зале прекрасно это знают, и певцы и хор на сцене знают, что зрители это знают, потому даже и не стараются быть правдоподобными. Оперу ведь не смотрят, а слушают. Слова же в ариях никому не интересны. И вообще, в оперу ведь, зачастую, только для того, чтобы услышать Паваротти или Доминго, а потом рассказать об этом друзьям и знакомым:

— Я Паваротти слушал.

— Ну, и как?

— Супер! Гений! Талантище!

— А, ну да, ну да. Надо и мне с моей половиной как-нибудь в театр выбраться. Оперу посмотреть или балет послушать. А то все ящик и ящик.

И ведь никому не приходит в голову интересоваться: о чем пел Паваротти? Вот так и поет Дмитрий Львович Быков на протяжении трех действий, из которых состоит его опера. Первое и третье в Санкт-Петербурге, второе — в Крыму. И если не вслушиваться в слова его арий, то они, возможно, и могут показаться забавными, но дурная привычка-с искать во всяком слове смысл, привитая все той же великой русской литературой, увы, не позволяет наслаждаться авторским пением. Единственное, что объясняет особенности "Орфографии", хотя и не извиняет автора, это то, что в свой творческий путь он начинал как поэт, входя в орден "Куртуазных маньеристов", и поэтом в душе, судя по всему, остался до сих пор. А поэзия, как известно, должна быть глуповата. К прозе, правда, это правило не относится. Жанр же оперы представляет собой сочетание поэзии и музыки, и поэтому оперным произведениям позволено быть глуповатыми вдвойне. Чем и не преминул воспользоваться автор "Орфографии", отмечая во вступлении к третьему действию: "Опера есть самое бесполезное музыкальное действо, торжество чистой условности". И с этим его утверждением трудно не согласиться.

Образы. Как было сказано выше, главным героем оперы является журналист по прозвищу Ять. Сказать что-либо определенное об его характере или убеждениях практически невозможно. Возможно, Дм. Быков сознательно или бессознательно сделал его бесцветным, чтобы на его фоне ярче проступали люди и события, участником и свидетелем которых он оказался. И это было бы вполне разумным и оправданным авторским ходом, если бы и остальные персонажи оперы не были бы столь же бледны и невыразительны. Поэтому в целом, произведение выглядит даже не как черный квадрат, а как белый квадрат на белом же фоне. И разглядеть что-либо определенное в нем за исключением нравоучительной авторской интонации сложно.

А казалось бы, какой богатый материал! Какое время! Какие люди! Бросай, не задумываясь, яркие краски на холст, и зритель (читатель) просто не сможет оторваться, не перевернув последнюю страницу. Однако ничего такого не происходит. А видим мы вялый журналистский репортаж. Причем события, о которых в нем идет речь, похоже неинтересны даже самому автору. А интересен ему исключительно он сам, Ять, почти "я". И в этом, в сущности, тоже нет ничего плохого, если бы авторское "я" было наполнено страстями, жило духом эпохи. Хоть революции 17-го года, хоть революции 90-х, которая автором подразумевается.

Ведь существовал же, например, не мифический Ять, а вполне реальный Виктор Борисович Шкловский — филолог, писатель, журналист, революционер, один из основателей формальной школы, успевавший в лихое пореволюционное время и писать, и воевать, и устраивать заговоры. Один из которых описан еще Булгаковым в "Белой гвардии". Но ведь Дм. Быков решил сделать прототипом главного героя не его (хотя он и присутствует в опере в качестве одного из второстепенных персонажей), а себя. Вот и получилось не "Жили-были", а "Орфография".

Можно было бы сказать, что Дм. Быков, описывающий события почти столетней давности, мудрее их участников, знает больше, обогащен историческим опытом, которого не было ни у Шкловского, ни у Маяковского, ни у Луначарского. В отличие от них он знает, не только как начинаются революции, но и как они заканчиваются. Все это так. Приятно ощущать себя трезвым среди пьяных. Но даже в те времена были люди, которые вовсе не были очарованы революцией. И они тоже оставили яркие свидетельства о своей эпохе.


А был еще и не реальный человек, а литературный персонаж по имени Васисуалий Лоханкин, посвящавший свой досуг (а досуг занимал у него практически все время) размышлениям о своей роли в русской революции и трагической судьбе русского либерализма. Как известно из романа, подобные размышления закончились для него вполне реальной поркой, имеющей в то же время и глубоко символическое значение. Обитатели "Вороньей слободки" в лице представителей как господствующего класса, так и побежденного не могли отказать себе в удовольствии подвергнуть г-на Лоханкина телесному наказанию по причине его пренебрежительного отношения к общественным интересам. Ибо поглощенность Васисуалия "вечными вопросами" не позволяла ему гасить свет в сортире после посещения оного. Это ли не пример трагической судьбы русского либерального интеллигента?

Но почему-то данный эпизод в романе Ильфа и Петрова и тогда, и сейчас воспринимается как один из самых смешных. И решительно непонятно, почему отношение к главному герою "Орфографии", который мало чем отличается от персонажа романа Ильфа и Петрова, равно как и к самому автору, от лица которого он выступает, должно быть принципиально иным? Почему метания Ятя между большевиками и обитателями коммуны филологов на Елагином острове должны взывать слезы, а не смех? Да, в отличие от Ильфа и Петрова, которые уничтожили "Воронью слободку" руками её обитателей, причем Васисуалий Лоханкин, поглощенный своими глубокими размышлениями, успел спасти только книгу под названием "Мужчина и женщина", Быков умертвил коммунаров руками бандитов, которых натравили те же проклятые большевики. Но чего, спрашивается, от них еще ждать? Правда, даже смерть интеллигенции получилась у Быкова по-оперному бутафорской. Главный же герой, Ять отбывает за пределы отечества, получив визу от той же проклятой власти. Этим, собственно, и заканчивается опера.

Интеллигенция и народ. Как и полагается в классическом произведении, Дм. Быков не обошел стороной проблему взаимоотношений народа и интеллигенции. Этой проблеме посвящено второе действие оперы "Беглый гласный". По воле автора главный герой оказывается в Гурзуфе в 1918 году и по ходу действия становится свидетелем и участником нескольких переворотов в этом славном городишке. Нужно ли говорить, что каждая последующая власть оказывается хуже предыдущей? На смену сохранившемуся с дореволюционных времен городскому самоуправлению сначала приходит отряд эсеров, определивший Ятя в тюрьму. Эсеров сменяют местные татары, пытающиеся создать на территории Гурзуфа национальное государство, и по этому поводу отказывающиеся продавать на базаре продукты нетатарам. Татар сменяет сторож Акакий Могришвили — этакий товарищ Сталин местного разлива. Разумеется, наиболее пострадавшей группой в результате всех этих социальных пертурбаций оказывается местная интеллигенция.

Казалось бы, такое положение дел должно вызывать сочувствие у читателя. Но его-то как раз и не возникает. Уж как-то очень условно и не по-настоящему выглядит все это в описании Быкова. Ясное дело, интеллигенция, к которой автор относит себя и главного героя оперы, в равной степени чужда и власти, и народу. И то, и другое для неё плохо. Но, совершая неизбежный выбор между народом и антинародной властью, автор делает свой выбор в пользу антинародной власти. И это, в сущности, квинтэссенция произведения Быкова. Именно это идею он и развивает почти на семистах страницах. В принципе, мог и не стараться. Ибо ничего нового в его идее нет. Еще в начале ХХ века об этом писали авторы "Вех". Впрочем, каждое новое поколение интеллигенции, тем более пережившее революцию и ощутившее на своей шкуре энергию народных масс, вновь открывает эту истину для себя.

Дочитав опус Быкова, можно задать вопрос: а есть ли выход из этого порочного круга, в котором все время оказывается русская интеллигенция? Когда интеллигенция, видя свою миссию в борьбе с властью, сначала с ней борется, а потом, когда начальство уходит, наплевав на всё и вся, интеллигенция, оказавшись лицом к лицу с освобожденным народом, начинает взывать к кому угодно, хоть к черту, хоть к дьяволу, хоть к тем же большевикам: придите и спасите нас от нашего же народа! Разумеется, выход из этого круга есть. И он очень прост: нужно всего лишь осознать ответственность за свои слова. Говоря современным языком, интеллигенции нужно всего лишь быть готовой отвечать за свой базар. Таковой могла быть мораль "оперы" Дм. Быкова, если бы она в ней была.

Но поскольку её в ней нет, то и о значении "Орфографии" для русской литературы можно сказать только то, что оно курьезно. Если произведению Дм. Быкова и суждено остаться в истории русской литературы, как, вероятно, надеется автор, то лишь в качестве примера несоответствия масштаба авторских амбиций и возможности их воплощения. Хотел Дмитрий Львович Быков, если не затмить, то уж точно сравняться с "Доктором Живаго" Пастернака, а получилась не грамматика, и даже не синтаксис, а всего лишь орфография.

© 2005–2016. kut.org.ua
Інтернет-часопис про культуру
Усі права застережено
Редакція може не поділяти думки авторів.
При використанні наших матеріалів посилання на інтернет-часопис "kut.org.ua" обов'язкове
Скринька для листування: text@kut.org.ua